Галстук-бабочка, начищенные ботинки, бокал мартини с водкой «взболтать-но-не-смешивать» с игривой зеленой оливкой – вот, пожалуй, и все, что было в Джеффе от невозмутимого супергероя-миллиардера. Но что поделать, экс-бухгалтер Мортис был не Тони Старком и даже не Брюсом Уэйном, а приглашение на благотворительный вечер нашел в холодильнике, рядом с банкой арахисового масла.

Не пойти было грех: когда в одном месте собирается столько скучающих богатеев, жди беды. Вот бы это были террористы! – Джефф мечтательно зажмурился. Спасти всех, даже мэра, от такой напасти было бы нереально круто… В отличие от прибытия на благотворительный вечер на ярко-желтом скутере. Несмотря на то, что Джефф пытался вести себя как можно более естественно и обставить свое появление как нечто обыденное, парень, которому он кинул ключи с напутствием: «Припаркуй тут где-нибудь… И чтоб не одной царапины!» - так вот, кажется, этот самый парень очень сильно удивился. Уже в помещении Джефф подумал о том, что, наверное, это был никакой не швейцар. И теперь переживал за свой скутер: вдруг угонят… Пойти проверить мешала чертова гордость – так и маялся с самого начала вечера, слоняясь туда-обратно по залу и не зная, куда себя деть. Террористов в обозримом пространстве не наблюдалось, а скулы уже сводило от широкой и доброжелательной улыбки.

Поправив неудобный и непривычный фрак, мистер Мортис, после очередного «круга почета» по залу, нашел себе относительно тихий угол, где и остановился, обозревая ближайшее окружение и пытаясь на очередном глотке выловить языком оливку из своего бокала. Поморщился, украдкой поправил супергеройский костюм, врезавшийся прям промеж ягодиц. В этой чертовой штуковине было жарковато… В очередной раз тяжело вздохнул.
Кажется, единственным его супергеройским поступком сегодня будет опущенная в коробку для пожертвований кредитная карта. Чужая. Своими свободными средствами Джефф, к сожалению, не располагал, что нисколько не уменьшало объемов его доброго сердца и не снижало желания делать добро даже вне режима инкогнито.
«Пожалуй, действительно пора!» - нужно было успеть сделать  «пожертвование» до речи мэра. Если террористы и будут в программе сегодняшнего вечера, то все произойдет  в самый торжественный момент. Выловив-таки оливку, Джефф одним глотком допил теплый мартини и двинулся в сторону коробок.

Отредактировано Jeff Mortis (28th Nov 2014 21:01)

- Если ты повредишь мне хотя бы одну лапку, клянусь, я тотчас отправлю жалобу Аиду... - зудел в голове недовольный голос Сизифа, надежно скрывающегося среди гипюровых цветов на шляпке. Кора недовольно отмахнулась, в который раз окидывая взглядом зал.
Ещё полтора часа назад идея прийти на этот благотворительный вечер была восхитительной. Сколько людей здесь можно было встретить, сколько всего нового увидеть! У Персефоны мурашки по коже бежали от одних только мыслей. А в таком богатом особняке, наверняка, она смогла бы увидеть картины, скульптуры, невиданный прежде антиквариат. И первые полчаса Кора действительно была в восторге от происходящего. Одев свое любимое черное облегающее платье и, ради конспирации, украсившись гипюровыми перчатками и черной шляпкой с цветами, она, окрыленная счастьем, примчалась в особняк.
Однако прошло вот уже больше часа, если не больше - богиня давно уже потеряла счет времени - и она уже невыносимо скучала. В который раз она уже обходила зал, улыбаясь и кивая все тем же людям. Лица, эти застывшие улыбчивые безразличные маски, не менялись, и ей уже начинало казаться, что она вновь оказалась в Аиде. Убранство зала она уже изучила вдоль и поперек, подметив каждую неровность или неподходящий цвет. А музыка, казалось, и вовсе и не менялась - один и тот же мотив, который потихоньку настукивали пальцы, сжимающие бокал. В коробке с надписью "Ненужный хлам" уже лежала одна из монет Харона, которую тот любезно отдал владычице, хотя любопытство заставляло взгляд Коры то и дело скользить в сторону других пожертвований. Единственное, что её действительно радовало на этом приёме - собственное тело, давно привыкшее к бесконечным гулянкам на Олимпе, оставалось бодрым. Губы улыбались всякому, с кем Кора встречалась взглядом, ноги все еще уверенно стояли на высоком подъеме, а голова оставалась чистой и трезвой, хотя богиня уже даже не считала количество выпитого вина.
"А я говорил, что идея прийти сюда была ужасной. Вечно ты никого не слушаешь, а потом страдашь", - продолжал Сизиф, колупаясь восемью своими паучьими лапками в маленьких аккуратных цветах. - "Ты уже устала. Может, пойдем домой? И я не имею ввиду ту никудышную комнатку в захолустном мотеле, которую ты почему-то называешь домом..."
- Отстань, - еле слышно прошептала Персефона, касаясь губами края бокала. Вино прошлось сладкой горечью по языку.
Но вот, наконец, Гелиос скрылся за горизонтом, предварительно окрасив небо потрясающими яркими красками. Богиня невольно залюбовалась на удивительные цвета и мягкие переходы, раскинувшиеся на все весеннее небо. Где-то в саду около особняка пели скворцы - последние певчие птицы на сегодня. Персефона вдохнула глубоко в легкие ароматный воздух, доносившийся с улицы, и повернулась к залу. Похоже, многие гости тоже заскучали - по крайней мере, фальшь, витающая в воздухе, сменилась густотой и вязкостью, которые неизменно появляются, когда людям становится скучно. На сцене лениво поигрывал начальник Персефоны, владелец клуба. А посетители вечера теперь двигались ещё медленней, словно каждое движение  им давалось с трудом.
Но никто ещё не рискнул покинуть здание - слух о важном объявлении мэра словно повесил на двери огромный замок, который не давал возможности даже взглянуть в сторону выхода. Кора вздохнула и вновь поднесла бокал к губам.
- Хорошо. Мы ждём мэра и тут же уходим, - одними губами прошептала она, в это время отвернувшись к окну, дабы никто не заметил. Судя по всему, даже Сизиф уже устал возмущаться, так как в ответ раздалось лишь самодовольное хмыканье.

Музыка затихла. Неожиданно, во всем зале погас свет. Вокруг сцены заклубился густой черный дым. Из неоткуда вспыхнули яркие молнии и ударили прямо в микрофон, и в следующую секунду перед собравшимися предстал мэр города. Он поднял микрофон на свой уровень и пару раз постучал по нему, проверяя звук. Рядом с ним стояла его личная помощница, видимо появившаяся тем же экстравагантным образом. От ее волос и одежды исходил дым, а сама она лихорадочно пыталась откашляться, при этом ни на секунду не переставая улыбаться во все тридцать два зуба.
- Имеющий глаза, обратит свой взор на женщину в письменах, что дала нам сегодня кров в своей, -  он бегло окинул взглядом убранство зала, - лесной хижине.
Помощница заулыбалась еще шире, хотя это, казалось бы, было уже невозможно, и начала быстро переводить.
- Мэр выражает огромную благодарность за организацию этого прекрасного вечера уважаемой главе Совета, миссис Руквуд.
- И воздадим должное тому, кто дарит свой голос темноте, за мелодию его арфы.
- И давайте поаплодируем нашему замечательному мистеру Кроувуффу за его его чудесное выступление на гита… ан нет, и правда, на арфе!
Раздались аплодисменты.
- А теперь позвольте господину мэру сделать краткое заявление.
Берит взял бумажку, протянутую его помощницей.
- Узрите бездну, раскинувшуюся посреди бытия...
- О, нет, нет, это к открытию нового моста, - ассистентка поспешно перевернула листок в руках мэра.
- Я хотел бы объявить, - он говорил медленно и монотонно, не отрываясь от листа, словно нормальный стиль речи давался ему с трудом, - о закрытии детского приюта Зловещей Долины. Благодарим всех вас за ваши пожертвования, они станут чудесным прощальным подарком для детей. Со следующей недели все воспитанники приюта попадут в государственную систему усыновления, и, будем надеяться, найдут себе новый дом за пределами Долины. А здание приюта попадет в пользование киностудии "Sreepy Pictures", с которой мы уже заключили договор об аренде.
- Это будет тааак здорово, - вновь вклинилась улыбающаяся помощница, - Это та самая студия, снявшая "28 недель в доме живых мертвецов" и "28 недель в доме живых мертвецов 2"!
Она неожиданно резко рассмеялась и смеялась так около минуты, а затем так же неожиданно оборвала себя и отошла в сторону. На несколько секунд в зале воцарилась тишина от услышанного. Таинственный человек с невыразительным незапоминающимся лицом в черном костюме и черных очках, стоявший все это время в дальнем углу зала и молча за всем наблюдавший, безмолвно выронил из рук свой бокал.